[indent] Фредерик Эйвери, привязанный к привинченному к полу стулу канатными верёвками, представляет собой олицетворение краучевского режима, о котором так много говорят и пишут критики и злопыхатели; четыре часа допросов авроров с особыми полномочиями вымарывают чистокровную спесь и выедают кислотой Чёрную метку с его левого предплечья, уравнивая бывшего палача со своими жертвами. Барти Крауч старается не смотреть на его лицо (есть куча других развлечений, кроме Непростительных) - он не любит, когда его ребята слишком усердствуют (их называют сопутствующими потерями, потому что каждый из них стоит одного уволенного аврора), когда правосудие, которым он себя считает, приходит в виде изуродованных черт, мало похожих сейчас на человеческие.

[indent] В комнате темно и пыльно - за каждым из его шагов следует облако, медленно оседающее в однобоком свете луны. Заставлять Эйвери говорить - ещё одна форма пытки, но Барти мягко обещает своему школьному приятелю (Крауч был лишь двумя годами старше и присматривал за всеми, как староста, а Фред блистал на метле, принося родному факультету победы, но это было не с ними), что это скоро закончится. Барти верит в это, пока говорит - пока на расстоянии вытянутой руки стонет изнурённое пытками тело, а ему подают платок, чтобы вытереть со щеки капли крови (он наклоняется слишком близко к окровавленной прорези рта, чтобы не запачкаться).

[indent] Фредерик дорого платит за незнание; не так уж сложно поверить, что ему было известно мало о передвижениях Лорда, не так уж необъяснимо его нежелание раскрывать имена соратников - он просто их не знает. И всё-таки что-то заставляет Барти Крауча сомневаться в его показаниях: он ловит тень в зрачках, окружённых сетью лопнувших капилляров, и приседает перед Эйвери на корточки, подтянув над коленями идеально выглаженные брюки - вот так, будучи ниже его теперь и делая разница между их положениями менее заметной, Барти мягко просит:

[indent] - Имя, Фред. Имя, и мы закончим, - он делает жест в сторону двух авроров в дверях, и бойцы бесшумно покидают комнату, сопровождаемые чарами против подслушивания.

[indent] У Фреда лицо (у того, что было лицом) гонца, принесшего самую горестную весть в твой дом.
[indent] Когда он называет имя, никто за дверьми не слышит ни звук удара - лишь после того, как чары оказываются сняты и раздаётся хлопок аппарации, авроры находят бесчувственное тело Эйвери.

[indent] Ровена самостоятельно раскладывает приборы - это она учила Барти ими пользоваться и до сих пор свято верит, что этикет - та скрепа, на которой прочно держится их хорошее отношение друг к другу. Крауч слышит эти хлопоты из-за закрытой двери в свой кабинет - он не выходит оттуда весь день с тех пор, как вернулся со службы и отправил сыну сову, а жене приказал накрывать к обеду, нисколько не сомневаясь, что Барти не позволит себе пропустить семейное торжество.

[indent] Он думает о Фредерике Эйвери - чаще с сугубо прагматичных позиций: о том, что напишут в газетах, и что будет объявлено причиной смерти; о необходимости переговорить с аврорскими о методах и средствах, и что оказывается первичным; об отчёте министру и том, какую часть правды там следует сообщить - привычная часть его повседневных дел уже не один год.

[indent] О его последних словах Барти подумает потом; о вещах, сказанных на пороге смерти, люди редко врут, да и нет ни одной причины, зачем Эйвери это нужно, но думать об этом нельзя. Допустить это в свою голову, хотя бы на миг предположить реальность этого - значит подвергнуть испытаниям всю свою систему координат, бросить вызов всему, что ты знал: не то, к чему Крауч готов на шестом десятке, принимая во внимание его положение и статус.

[indent] Чёртов Фредерик Эйвери.

[indent] Крауч распутывает завязки на мантии, расслабляет воротник рубашки, прислушивается к звукам - к голосу Ровены - мелодичному, душевному - прибавляется лебезящая Винки; он определённо не готов отказываться от того, чтобы всё так и оставалось. Ровена сегодня чувствует себя достаточно хорошо, чтобы спуститься к обеду и даже помочь в сервировке - это то, что нужно ценить здесь и сейчас. Барти заставляет себя подняться с кресла, уже готовый включиться в ничего не значащий диалог об обеденном меню, но всполох камина в гостиной и голос сына опережают его, и застывший соляным столбом на пороге своего кабинета Крауч промакивает платком неизвестно откуда взявшиеся на лбу капли пота.

[indent] Ну вот и вся семья в сборе.