Когда ты рождаешься в семье, которая живет по своим традициям среди мира, где эти традиции ничего не значат, тебе приходится очень нелегко. Родители Латифы переехали в Британию из Марокко в поисках лучшей жизни, но совершенно не собирались отказываться от своих убеждений, привычек, и уж конечно - от своей религии. Оставаясь глубоко религиозными людьми, они пытались воспитывать дочь согласно предписаниям Аллаха, не обращая внимания на то, что в мире, где ей предстояло расти, эти предписания были чужими, непонятными и даже странными.
Конечно, в первые годы жизни Латифу все это мало волновало. Родители горячо любили ее, по возможности баловали, а в их окружении были семьи с такими же нравами, как их собственная, где женщины ходили в платках, а мужчины носили с собой коврики для намаза. Все изменилось, когда она поступила в Хогвартс, и столкнулась с детьми, которые не разделяли и не понимали ее традиций. Она отчаянно старалась влиться, подстроиться, все больше игнорировала устои семьи, что впрочем было не так уж сложно вдали от дома. В тринадцать, когда летом на каникулах у нее начались месячные, случилось то, чего она больше всего боялась: мать велела ей отныне носить платок. Покрываться она должна была везде, где была хоть какая-то вероятность столкнуться с мальчиками или мужчинами, так что снимать его разрешено было разве что на ночь, когда она оставалась в комнате с другими девочками.
Латифа ненавидела это. Она спрятала платок сразу, как поезд тронулся, и платформа осталась позади, а вместе с ней и ее родители. Все эти традиции заставляли ее лишь стыдиться того, кем она была, и она презирала их, всячески избегая. Так проходили ее учебные годы, и лишь возвращаясь домой она снова вынуждена было притворяться той, кем родилась, но так отчаянно не хотела быть. Единственным, что увлекало ее в своей родной культуре, были танцы. Яркие костюмы с красивыми лифами и открытым животом, монисты с сотнями звенящих монеток, куча украшений и движения, которые способны вскружить голову любому, если их правильно изобразить. У нее был к этому талант, и лишь в танце она чувствовала себя поистине свободной.
Когда ей было шестнадцать, ее отец погиб в результате несчастного случая на работе. Мать была безутешна и, что куда важнее, совершенно беспомощна. Она - истинная мусульманская женщина, никогда не работала и работать не могла, а сбережений, что были у отца, хватило бы разве что на пол года жизни. Тогда на помощь пришли их родственники из Марокко. Дядя, брат покойного отца, взял на себя заботу о родственнице, и помогал деньгами достаточно, чтобы они могли сводить концы с концами. Он же был категорически против того, чтобы Латифа бросала учебу, и велел ей ни о чем не волноваться.
Вернувшись после Хогвартса, молодая волшебница вопреки возражениям и истерикам матери устроилась на работу в книжную лавку. Работа там была не сложная и вполне «достойная», потому мать постепенно смирилась, но скрывать свое нежелание жить по законам шариата, когда ты находишься под почти непрерывным контролем фанатичной матери, становилось все труднее. Впрочем, Латифа была молода и полна жизни, страсти и внутренней энергии, потому скандалы с матерью едва ли надолго расстраивали ее. Она делала то, что хотела, и вскоре в ее жизни появился он. Полукровка с сомнительным прошлым, который смотрел на нее глазами, полными восхищения и желания, и она таяла под этим взглядом как воск на горящей свече. Решиться на близость с ним было страшно, ведь всю жизнь она слышала о важности собственной невинности и чести, но Латифа жила в новом мире, и ей казалось, что она сама в праве решать, как ей поступать.
Впрочем, ее свобода продлилась недолго. В 1998 году на одном из мусульманских праздников, где она танцевала для гостей в качестве одной из приглашенных исполнительниц, ее заметил Эмирхан. Широко улыбающаяся девушка, чье укрытое полупрозрачной тканью тело гнулось во все стороны, будто кости ее помякли под действием какого-то зелья, а волосы черной копной спадали на плечи и спину, произвела на мужчину такое впечатление, что забыть о ней он больше не смог. Влюбившись, он готов был пойти на все, чтобы завоевать ее, и хотя сама Латифа не была в восторге от этой мысли, в ее культуре спрашивать ее мнения не то чтобы кто-то собирался. Договорившись с ее дядей о свадьбе, Эмирхан увез Латифу вместе с ее матерью с собой в Турцию, и жизнь ее тогда кардинально изменилась.
Страдая от разлуки с любимым, Латифа не могла заставить себя проникнуться к другому мужчине. Она была благодарна ему за то, что теперь он обеспечивал их с мамой всем необходимым, но продолжала грустить, скучать по дому и тому, кто все так же жил в ее сердце. Не смотря на это Эмирхан был терпелив и мягок с ней, старался порадовать и всячески баловал, Латифа буквально купалась в золоте, но от этого чувствовала себя лишь еще больше виноватой и загнанной в угол. Через несколько месяцев после свадьбы она узнала, что беременна, но вместо радости вновь испытала лишь усилившееся давление. Она была еще совсем юна, и хотя в своей культура уже почти считалась старой девой, сама едва ли была готова к материнству. Впрочем, его и не случилось. На позднем сроке Латифа потеряла ребенка, и это лишь усугубило ее состояние. Пусть она и боялась его появления, а все-таки уже успела привыкнуть к нему, и когда малыш стал толкать ее ножками изнутри, материнское сердце не могло не дрогнуть. Но всевышний решил иначе, а Эмирхан, который в отличие от супруги хотел и ждал появления своего первенца, был рядом, стараясь помочь и поддержать. Это сблизило пару, заставив Латифу наконец забыть о своем увлечении и погрузиться в семейную жизнь.
Она привыкла. Привыкла к новой семье, новым, или скорее давно забытым ею старым традициям, к мужу, что искренне любил ее и к себе в реалиях этого мира. Она родила двоих здоровых детей, и в целом была вполне счастлива, даже когда в 2004м Эмирхан сообщил ей о полученном из Британии приглашении и своем решении перевезти семью обратно в Лондон. Безусловно, это не могло не всколыхнуть былых чувств, но Латифа отогнала дурные мысли прочь, не желая вновь возвращать в свою жизнь страдания и пустые надежды. Она последовала за мужем в родной Лондон, и планировала вести здесь вполне привычную ей жизнь, полную домашних хлопот и семейных традиций. Но у судьбы, кажется, были на нее совсем другие планы.
