♫ элли на маковом поле - ближе
«Кашель постоянно мешал уснуть или даже согреться. В очередной такой приступ чувствовал ее нежные руки, которые каждый раз спасали из таких жизненных кошмаров.
- Ты пришла, - я приподнимаюсь, делюсь с ней одеялом, чувствуя родное нежное, такое нужное тепло сестры, сразу же обнимающей меня.
- Конечно, малыш, - и этот ставший уже нам привычный диалог за столько лет, стал такой неотъемлемой частью жизни. Он говорил нам о том, что все в порядке, еще один день подходит к концу.
Я справился, смог подняться с постели, постараться учиться дальше и даже приготовить скудный ужин ей. Чтобы постараться хоть в этом не доставлять таких проблем, как доставляет моя болезнь, которую уже никто не может вылечить. Лишь купировать. Целители поют о том, что возможно вмешательство маглов в мир волшебников дало свои последствия. Это был последний вердикт, не определяющий совершенно ничего.
Смочив губы в стакане с водой на тумбочке, я все также не открывая глаз, нахожу шею своей девочки, пытаясь оставить там благодарный поцелуй. Потом я узнаю по ее сну, насколько все было плохо в борделе. Как прошел этот день. Ведь мой чуткий сон не позволял проваливаться глубоко. Когда я был младше, даже прислушивался к дыханию сестры, чтобы поскорее уснуть. Теперь лишь ее тепло и присутствие позволяло по-прежнему засыпать глубоко.
Как же мне хотелось забрать те ужасы, через которые проходила моя нежная сестра. До истомы в сердце хотелось сохранить только ее невероятную улыбку. Видеть, как волосы развиваются на фоне океана, куда мы когда-то отправились на пикник. И без разницы, что тот прохладный воздух сделал мне только хуже: я наконец-то решился на первый, скромный и неумелый поцелуй. Пускай, мы больше туда не едем, но соленый ветер в ее волосах я буду хранить такими ночами в самых глубоких воспоминаниях.»
После ухода отца, сорвавшегося в покаяние режиму, а тем более смерти матери, не выдержавшей его мнимых предлогов - мы остались с сестрой совершенно одни, в мире, где волки съедали ягнят в прикуску с большими жирными говяжьми кусками. Их кровавая слюна капала на морды умолявших о жизни милых, но слабых овечек, но волки были непреклонны, безжалостны и лицемерны.
Я даже представить себе не мог, как боюсь напороться на такого хищника под личиной нежной шкуры. А еще больше боюсь стать той загнанной лошадью с подбитым копытом, которую пристреливали, потому что лошадь на трех ногах уже не принесет никакой пользы. Помню, как сестра вырвала из моих рук такую книгу, когда я плакал, впервые прочитав такое в простой художественной истории. Но я все-таки умолял оставить, не уничтожать чье-то творчество, а для себя уяснил одно: тем волком я никогда не смогу быть.
Однако, смогу попробовать стать лучше для той, кто был постоянно рядом, спасал, лечил, утешал по ночам, верил до самого утра, что я переживу эту ночь. Я ведь не мог отплатить ей меньшим, чем постараться быть "хорошим" мальчиком. Кто мог представить, что моя условная хорошесть закончится тренировками, горячим ужином для сестры и любовью к ней больше, чем к кому либо?
МНЕ НЕ СТРАШНО шагать в темноту
там деревья в цвету, там алеют поля
там любовь и твоя, и моя
Но мы ведь с Эйси все еще помним те моменты детства, где улыбалась мать, где она была папиной маленькой девочкой, забиравшейся на колени к нему, где я еще не болел, а она не запиралась в ванной, пытаясь смыть с себя остатки прошедшего дня, который выскребал ее душу до оголенных костей без сердца. Помним ли, когда все распалось? Да. Предпочитаем все же не обсуждать это, оставив позади нотки приятной роскоши в виде семейного счастья с родителями.
Вот так и остаются ягнята на воле, свободе, взрослой жизни, к которой не подготовлены, когда кто-то обрывает им доступ к материнскому теплу по воле отцовского.
Может пора заканчивать читать книжки, Габи, которые берешь на работе, чтобы постоянно говорить аналогиями? Нет, я и не знал, как иначе, а Эйси нравилось. Рада была она - счастлив был тот, кто украдкой превозносил сестру на пьедестал с единственным номером один в сердце.
